Алексей Титаренко

… Гай поражает своей мощной, экзистециально насыщенной живописью. Самые обычные «обнажёнки» у него превращаются в извержение вулкана. Краска течёт как лава. Гай, как демиург, только успевает направлять потоки.
Фовизм, неоэкспрессионизм, арт-брют? Оставим эти классификации жалким классификаторам – у нас извержение вулкана. В современной, чересчур рационализированной жизни Гай – как глоток свежего воздуха. Как спасительное возвращение в яркий и чувственный мир, «где желанье свободно уходит к желанью», - как писал когда-то Велимир.
Кроме того, это очень искренне, от сердца, или, как считают японцы, «от живота». Повторить такое вряд ли возможно и просто хладным умением не сделаешь.
Только утыкаясь носом в холст видишь. Какой мастер. Пять-шесть слоёв, затирания, проскрёбывания – болезненное прорывание к искренности. В результате получается драгоценная поверхность, идёт внутренний свет откуда-то из глубины. В средневековом японском театре «Но» очень ценилась эта глубина, когда актёр в маске одним неуловимым движением мог дать ощущение большого пространства. У них это называлось «ёдзё». У Гая «ёдзё» будь здоров.